На Украине вместе с землей продадут многовековую культуру

На Украине приняли закон о рынке земли. Сейчас эта тема остро встала в умах украинских политиков и народа. Мнения разделились. Но, если посмотреть на данный вопрос немного под другим углом. Ведь земля для украинца – это не только материальное благо, но и сотни лет культурного наследия, чаяний предков, литературы, живописи и кино, это неотъемлемая часть истории государства, которую сейчас хотят продать.

Следующим поколениям школьников станут непонятными краеугольные камни произведений пера Ивана Нечуй-Левицкого, Ивана Карпенко-Карого, Семена Гулака-Артемовского, Сергея Довженко, Ольги Кобылянской и самого Шевченко.

Обезцененная литература

«Кайдашева семья» Ивана Нечуй-Левицкого казалась всем забавной и актуальной благодаря конфликту из-за межи между земельными наделами, сегодня это не будет звучать злободневно. Любовь к земле и культура земледелия, когда земельный надел человека определял их жизнь, станет непонятным архаизмом. Земля украинская перестанет быть чем-то священным, чем-то особенным.  В этот ранг нельзя возвести то, что можно продать.

«Запорожец за Дунаем» Гулака-Артемовского вообще не про Сечь будет. Какая Сечь, когда Днепру некуда будет течь? Невозможно представить себе казака переплывающего Днепр, если все берега будут в частной собственность, исконные защитники земель украинских просто не подступились бы к реке. Не говоря уже про острова, на которых запорожцы очень любили свою добычу в камышовых зарослях припрятывать. Потеряют смысл жертвы, принесенные казачеством во имя земли украинской — земля теперь тут под сою и рапс, а не под казачьи чубы распахана!

Лучше смерть, чем землю потерять?

Например, описанным в пьесе Ивана Карпенко-Карого «Сто тысяч»: в ней главный герой Герасим Никодимович Калитка, сельский богатей, встречается с неизвестным евреем, который предлагает ему махинацию — купить 100 тыс. фальшивых рублей, заплатив за них только пять тысяч. Между тем другой еврей предлагает Герасиму надежное дело — одолжить пять тысяч рублей помещику под залог его земель. Помещик не сможет вернуть деньги, и земля окажется в руках Калитки. Надо ли говорить, что двойная махинация оказалась пшиком, но Калитке все-таки удалось отдать не пять, а три тысячи рублей (то есть слегка надуть визави), хотя от попытки суицида это не спасло. Вынутый из петли «герой» говорит: «Пропала земля Смоквинова! Зачем вы меня сняли с веревки? Лучше смерть, чем такая потеря». Кажется, скоро эту пьесу будут ставить на всех подмостках страны… Архетип уж больно актуальный!

И как оправдаться перед Шевченко, который так мечтал в ссылке вернуться в родной край. Куда бы сегодня вернулся Кобзарь? Все продано! 

Ольга Кобылянская в своей повести «Земля» также перестанет быть понятной. К концу повесть достигает наибольшего драматизма. Переживания старых Марии и Ивоники приобретают болезненный характер и приводят к переоценке ценностей всей их прожитой жизни. Земля становится метафорой жизни, общественного устройства, символом личного счастья и беды. Зачем страдать, если все продать можно? Таже участь постигнет произведения Довженко, которые пропитаны особой любовью к родному краю.

 
А есть проблемные вопросы современности, которые совсем теряют смысл. Сегодня Украины старается отстоять Крым и Донбасс, которые по заверениям власти «аннексированы» или захвачены военными действиями с подачи «российского агрессора». Назревает вопрос, что хочет отстоять Украина? Зачем бороться за то, что все равно продадут? И возможно люди, проживающие в этих регионах, защищая свою землю по мере своих сил, имеют больше прав называться украинцами, наследниками вековой культуры.