Зеленые праздники: «умер, умер наш Корябонько»
Едва ли не больше всего игровых действ, связанных с зелеными праздниками, в которых участвовали замужние пары, приходится на первый день Петровки — так называемые понедельничные заговоры.
До введения христианства это, должно быть, был обряд «похороны Ярила». По этому поводу О. Воропай писал: «Ярило, как известно, языческий бог, олицетворявший собой плодородную силу весеннего солнца. Наши предки представляли себе, что в это время Ярило ходил по ночам по полям в белом покрывале с венком маков и хмеля на голове, а в руках носил серп да созревшие колосья ржи и пшеницы. Перед Петровкой Ярило будто умер-плодовитая энергия Земли и солнца достигла своей кульминационной точки и пошла на убыль. Похороны Ярилы в первый понедельник Петровки символизируют это явление».
Такие забавы сопровождались разнообразными ритуализированными действами. Правда, в отдельных случаях этим правом пользовались лишь замужние молодухи.
Впоследствии древний обряд «похорон Ярила» делились на отдельные действа, которые в каждом регионе имели свои названия: разгары (разгары, розоры), «дядины», «замачивать дойницу», «гнать коршуна» (шуляка), «хоронить Корябонько» и т.д.
Как украинцы коршуна гоняли?
Особенно интересным и по своему оригинальным был праздник «гнать коршун» (рус. коршун). Наиболее полно оно сохранилось на Подолье, частично на Волыни и Полесье. Сейчас трудно воспроизвести первоначальное значение этого названия. Вероятно, в прообразе хищной птицы (коршуна) воспроизводилась смерть или же злые черные силы. Что бы там ни было, но обряд, который сохранялся до середины прошлого столетия, заслуживает воспроизведения в полном объеме.
В каждом регионе были свои сроки празднования. В одних случаях обряд справляли в конце мая, в других — в середине июня, а еще — в первый понедельник Петровки.
Рано утром, приготовив завтрак, хозяйка созвала в дом кур, сытно кормила с определенными заговорами-прибаутками, клала на пороге топор или нож и отгоняла птиц прочь, «чтобы коршун не хватал».
После обеда, одевшись празднично и прихватив с собой блюда, шла на выгон, где собирались сверстники.
Хором запевали:
Ой, шуляка, черная птица,
К нам не летай,
Ой, шуляка-шулячище,
Людей наших не пугай,
Ой, шуляка, черная птица,
Кур наших не хватай...
Песню сопровождали взмахами руки в сторону леса. После этого расстилали скатерти, выставляли еду и пускали по кругу бокальчик. Каждая из присутствующих должна была произнести тост примерно такого содержания:
- Дай же, Боже, нам здоровья, чтобы нас черные птицы не знали, чтобы нам куры-гуси родились, а цыплята лупились и шуляки терялись!
Угощаясь, шутили, пели песен, не обходилось без стеснительных. Поэтому в группу не приглашали ни детей, ни молодежь.
Вскоре женское общество сменяли мужчины, неся на тычках убитых Шуляков и ворон. По древнему обычаю в этот день разрешалось охотиться на птиц, которые совершали вред хозяйствам. Поэтому охотников приглашали в группу и угощали за обрядовый подарок.
Затем группа с высоко поднятыми тычками отправлялась в лес. По дороге пели обрядовую:
Ой, шуляко-расшибако, крыльми не махай.
Ой гай, гай, крыльми не Маши!
Ой, Шуляка, черная птица, людей не занимай.
Ой гай, гай, людей не занимай!
Ой, шуляку-воровку, кур не хватай.
Ой гай, гай, кур не хватай!
А мы тебя забьем!
Ой гай, гай, забьем!
Тебе кур не дадим.
Ой гай, гай, не дадим!
Слова подкреплялись разнообразными жестами, движениями, окриками. На лесной поляне ход останавливался, женщины расходились, украшали себя ветвями и цветами, снова собирались вместе, разглядывали, не летит ли, случайно, хищная птица. При этом пели:
Ой, лес, лесочек,
Ой, роща-гаёчек,
Не плоди ястребочка!
Ой, лес-лесочек,
Ой, роща-гаёчек,
Ой, ветер-ветерочек,
Детишек из гнезда посбрасывай,
Шуляку испугай!
Если же ненароком неподалеку появлялась птица, окрикивали:
Птица черная, смерть наша,
Ты нас не занимай, имей.
Гай, гай, гай, гай, гай!
Птица черная, смерть наша,
Ты нас не занимай — обходи! —
и разбегались, словно цыплята, проклинали шуляка-ястреба, ловили друг друга.
Вскоре возле поляны появлялись охотники с новыми шуляками, и женщины, пытаясь отобрать у них подстреленных птиц, совершали своеобразную игру-борьбу. Завершалась она выкупом: мужчины отдавали птиц.
Вокруг поляны с четырех сторон ставили четыре вехи с чучелами птиц, обтыкали вокруг клечаньем. Потом садились обедать, а остатки еды мужчины сжигали на костре. Обед сопровождался песнопениями и обрядовыми действами на заклинания Шуляков.
По трапезе начинали обряд «погребения шуляка». Мужчины на костре торжественно сжигали нескольких птиц, а женщины рядом выкапывали «могилу» — небольшую яму. Когда «могила» была готова, брали одну птицу, связывали ей ноги и пеленали голову. Три или четыре женщины — с головешкой, водой, комом земли и зеленой веткой — становились вокруг и вместе с другими воспроизводили обряд похорон. Он сопровождался приговором:
Умер наш шуляк,
Умер наш черный.
Его закопали,
Его похоронили!
Черная ворон птица
В земле, в земле,
А мы, люди, при жизни,
При жизни!
Символическую «могилу» засыпали землей, притоптывали ногами и танцевали на ней. После этого, оставив на поляне остатки еды, с песнями возвращались в деревню, чтобы встретить череду коров.
Разновидности игр и хозяйственные обряды
В разных регионах были свои разновидности разогревов. Скажем, на Полтавщине (Зеньковский уезд) женщины, сготовив обед, тайком от мужчин несли его в сад, и, поев, покрикивали: «Га-га-га!». Это означало, что таким образом гонят «к Богу коршуну, который должен передать их просьбу, чтобы Всевышний продлил срок интимной жизни».
В Каневском уезде петровчанские игры назывались «замачивать дойницу» для большого молока. В обед группа женщин ставила во дворе новую дойницу, потом садились вокруг нее и пускали по кругу рюмку, произнося разнообразные пожелания:
- Чтоб дойница не текла,
А хозяйка веселая была!
- Чтобы хозяйка не доспала,
К корове рано вставала!
- Чтобы корова стояла,
Да много молока давала!
Кстати, подобный обряд я недавно зафиксировал как действующий в Винницкой области. Его справляют лишь замужние женщины.
Не менее интересными были и другие формы разогревов. Самую старшую в семье женщину сажали на зеленую ветку «с маю», сохранившуюся после Троицкого поста, и тащили через всю деревню в корчму. Бабушка, удостоившаяся такой чести, покупала магарыч. Этот обряд символизировал лето в образе бабушки, которое ввозили в деревню.
Наряду с шуточными сценками, разыгрывались и обрядовые. На Подолье в первый день Петровки женщины, у которых рождались неживые младенцы или умирали некрещеными, сходились на кладбище, где справляли «обед для детей». Считалось, что в это время над кладбищем летают их души и «просят Креста». Обряд назывался «справлять детям свадьбу».
В этот день годилось сытно подкармливать домашних животных, особенно коров, «чтобы лучше доились».
Как видим, кроме символических действ, с розыгрышами увязываются и практические формы хозяйствования.
Это наводит на мысль, что первоначальная форма обряда имела значительно более глубокую символику, которая в течение следующих столетий растворилась, сохранив лишь обрядовую структуру.