Увидеть Крым и умереть. 100 лет назад был расстрелян Николай Гумилёв
«Будет Россия свободная, могучая, счастливая»
Николай Гумилёв
Сто лет назад на Ржевском полигоне был расстрелян Николай Гумилёв. Георгиевский кавалер, офицер, поэт и путешественник погиб, к 35 годам успев оказать оглушительное воздействие и на литературу, и на жизнь в целом. Его влияние признавали и Мандельштам, и Набоков, и Всеволод Рождественский. О нем знали и в тюремных теплушках (многие наизусть), и в курилках НИИ и вузов — старшему поколению памятны его запрещенные Лаперузы, жирафы и фрегаты, набранные самиздатовским мелким кеглем на папиросной бумаге.
Восстание и исторический контекст
Гумилев родился в 1886 году в Кронштадте. И этот же город сыграл роковую роль в его гибели. Весной 1921-го там произошло вооруженное восстание балтийских матросов и жителей против большевиков. Гумилев и до того новой власти, мягко говоря, не симпатизировал. Уже февральская революция 1917 года стала для него потрясением, а октябрьскую он не принял вовсе. Вспоминали, как в июне 1918-го он услышал крик газетчика «Убийство царской семьи в Екатеринбурге!», схватил газету, всмотрелся в нее… «Он был бел, и казалось — еле стоял на ногах. Опустил левую руку с газетой, медленно, проникновенно перекрестился и только погодя сдавленным голосом сказал: «Царствие им небесное. Никогда им этого не прощу». Ни своей приверженности монархии, ни религиозности он от большевиков не скрывал.
И после кронштадтского восстания забурлил весь Петроград. Как пишет биограф Гумилева и его жены Анны Ахматовой Ольга Черненькова, «Гумилев был привлечен к борьбе с большевиками: он должен был раздавать листовки на бастующем Петроградском заводе изоляторов, затем создать пятерку из верных людей на случаи, если восстание перекинется в Петроград. Гумилев все исполнил. Ему выдано было 100 000 рублей на технические надобности, которые он раздал участникам пятерки».
Но восстание в Кронштадте, пусть и не сразу, было подавлено новой властью. И вслед за этим она начала люто преследовать неблагонадежных: начались аресты и репрессии. Яков Агранов, секретарь Ленина, вспоминал потом: «В 1921 году 70 % петроградской интеллигенции были одной ногой в стане врага. Мы должны были эту ногу ожечь». И, в частности, случился процесс по делу «Петроградской боевой организации», которую возглавлял профессор Владимир Таганцев. В результате были расстреляны десятки человек, которые якобы были к ней причастны.
Участвовал ли он в восстании?
Существовала ли эта организация вообще? Есть ведь версия, что дело было полностью сфабриковано, и заговор «группы Таганцева» против советской власти - плод фантазии чекистов. Историки спорят и о том, какова была степень реального участия Гумилева в контрреволюционной деятельности. Может (если заговор был), он просто знал о нем, и не сообщил властям?
Одоевцева вспоминала, что он рассказывал ей, что и правда является заговорщиком, что она видела у него пачки кредиток - «деньги для спасения России». Еще говорили, что он чувствовал слежку. Когда появилась возможность уехать на месяц в Крым, воспользовался ею без промедления. И думал об отъезде за границу, но не ради того, чтобы спастись от ареста и гибели - эту опасность он, кажется, до конца не осознавал.
Мифическое предчувствие смерти
Меньше чем за год до гибели, в октябре 1920 года, Николай Гумилев в сопровождении своей подруги Ирины Одоевцевой отправился в церковь: внезапно вспомнил, что сегодня день рождения Лермонтова, и решил заказать по нему панихиду. («Мы с вами наверно единственные, которые сегодня, в день его рождения, помолимся за него. Никто, кроме нас с вами, не помянет его… Когда-то в Одессе Пушкин служил панихиду по Байрону, узнав о его смерти, а мы по Лермонтову теперь»).
А вернувшись из церкви, Гумилев сказал Одоевцевой: «Совсем недавно, неделю тому назад, я видел сон. Нет, я его не помню. Но когда я проснулся, я почувствовал ясно, что мне жить осталось совсем недолго, несколько месяцев, не больше. И что я очень страшно умру. Я снова заснул. Но с тех пор, — нет — нет, да и вспомню это странное ощущение…» Тут же добавил: «Конечно, это не предчувствие. Я уверен, что проживу до ста лет». Но внезапно перебил сам себя: «Скажите, вы не заметили, что священник ошибся один раз и вместо «Михаил» сказал: «Николаи»?
Крымский вояж Николая Гумилева и скорый расстрел
1921 год – один из самых сложных в истории нашего государства, как в политическом, так и литературном смыслах. Он ознаменовался тотальным страхом среди населения и депрессивными настроениями в среде литературной богемы. Этот год стал для Николая Гумилева роковым во всех отношениях. Обострение в семейной жизни и с самыми близкими родственниками «выбили поэта из седла». В мае 1921 года он знакомится с Владимиром Павловым, который приглашает поэта совершить поездку в Севастополь. В Севастополе поэт ночевал в салоне-вагоне и вел отшельнический образ жизни, однако смена обстановки, уход от бытовой суеты позволили поэту воспрять духом. В Крыму Николай Гумилев ведет богемный образ жизни: совершает пешие и автомобильные прогулки; становится завсегдатаем уютных кафе; обзаводится новыми знакомствами и наслаждается впечатлениями. По воспоминаниям Владимира Павлова стихотворение «Пьяный дервиш» Николай Гумилев посвятил именно ему.
Через месяц после возвращения из Крыма Николай Гумилев был арестован по обвинению в организации контрреволюционного заговора и в скором времени расстрелян. Его последний крымский вояж не прошел бесследно и навсегда остался в памяти поэта и произведениях, написанных в Крыму: «Посередине странствия земного», «Мои читатели», «На далекой звезде Венере», «После стольких лет» и других поэтических шедевров.